Изначально заготовка под DRYH (кроме последней сцены).
Документальное кино
(обгоревший дневник, в котором не хватает многих страниц)
11 октября
Сегодня Джим уговорил меня сжечь несколько трупов. До сих пор не знаю точно, настоящие они или просто очень реалистичный реквизит. Впрочем, если всё остальное реально…
Мы открыли заслонку печи и бросили в огонь два тела. Они были лёгкими и хорошо горели. Наверное, всё-таки реквизит.
Так или иначе, уж лучше это, чем постоянно мёрзнуть. Тем более, что Режиссёр недавно отругал меня за то, что мой кашель заглушает половину криков Жертвы.
Хотел бы я знать, зачем вообще нас разместили в морге? Как будто это единственная странность…
20 октября
Последнюю неделю меня лихорадило. По сценарию очередного эпизода Доктор заразил Жертву какой-то дрянью, буквально разлагающей плоть. Я снимал крупным планом, так что, видимо, подхватил заразу. Режиссёр обернул её гриппом, но не позволил мне покинуть Госпиталь. Джим сказал, что меня никто не подменял, а сам он работал как обычно. Значит, несколько эпизодов пойдут чистым звуком, без изображения?
23 октября
Сегодня крики застали меня в западном крыле. Делать здесь всё равно особо нечего, играть с Джимом в карты мне надоело, так что я решил прогуляться. Так что мне пришлось спешно включать камеру и идти на звук. Инструкции Режиссёра. Записывать всё с момента начала эпизода…
С Джимом мы встретились около Кабинета. Я быстро отвёл объектив, чтобы Джим не попал в кадр. Джим поправил микрофон.
Когда мы вошли, всё уже было кончено. Жертва умерла, Доктор стоял над ней, сжимая окровавленный скальпель и безумно смеясь.
Я заснял его крупным планом. Он продолжал смеяться. Через минуту Джим выключил микрофон и шепнул мне: «Завис». Я кивнул, но продолжил снимать – до конца плёнки всё равно осталась пара минут.
Как только я выключил камеру, лампочки в коридоре начали отключаться одна за другой. Тени сгустились, послышались странные шорохи и скрипы, запахло горелой плёнкой. Пришёл Режиссёр. Я снова не смог разглядеть его лицо. Иногда мне кажется, что под низко надвинутой шляпой – лишь серые помехи, белый шум. Те же помехи, что возникают, когда Режиссёр возвращает к жизни Жертву и обрывает смех Доктора.
24 октября
Это место начинает сводить меня с ума.
Ничего странного. Странно то, что это не произошло раньше.
Мне кажется, что меня преследуют. Госпиталь полон скрипов. Как любое заброшенное здание, я полагаю. Но иногда… Иногда все скрипы вдруг стихают, и я слышу только звуки своих шагов. Тогда появляется ощущение присутствия. Что-то следует за мной, жадно ловит мои движения. Мне кажется, я вижу отражение глаз в пыльных окнах…
Джим говорит, что иногда слышит гул, словно кто-то настраивает микрофон. И эхо своих слов, хотя его не должно быть.
Возможно, влияние профессии?
Возможно, если это просто паранойя и галлюцинации…
26 октября
Сегодня Жертва убила Доктора. Редкий случай.
На этот раз нам удалось снять всё от начала до конца. От первого монолога Доктора до его последнего дыхания. Большая удача.
Хотя я видел всё, что происходило, я не могу избавиться от чувства нереальности происходящего. Крики, раны, кровь… Всё это выглядит ненатуральным, будто я нахожусь внутри фильма, а не снимаю его. Будто бы всё это – просто спецэффекты и качественный реквизит. Я знаю, что это не так. Теперь. Но всё же…
Быть может, мне просто проще считать, что всё происходящее – действительно просто съёмки экспериментального кино?
Вот Режиссёр точно настоящий. Я чувствую это.
И то, что он делает, тоже реально.
Сегодня я вновь не смог ничего разглядеть толком. Он появился к концу съёмок, бросил взгляд на труп Доктора, на забившуюся в угол Жертву. А потом взмахнул рукой.
Кабинет утонул в помехах. Я не видел практически ничего, только смутные движения Доктора и Жертвы. Очень быстрые и смазанные. Помехи скрывали детали.
Потом всё закончилось. Доктор сидел за столом и перебирал бумаги, Жертва лежала на кушетке.
Режиссёр забрал плёнки и ушёл.
29 октября
Опять я продул Джиму в покер. Так что мне пришлось идти в Кабинет в неурочное время, чтобы посмотреть, как выглядят Доктор и Жертва вне эпизода.
Кабинет был погружён во мрак. Доктор застыл над бумагами. Жертва лежала на кушетке. Они не шевелились. Кажется, не дышали. Я подошёл ближе и махнул рукой перед лицом Доктора. Никакой реакции. Я рискнул коснуться его руки. На ощупь она была как воск.
Может, действительно реквизит?
Нет, я пытаюсь обмануть самого себя.
31 октября
Сегодня был последний день съёмок. Об этом объявил Режиссёр, стоя над трупами Доктора и Жертвы, которые на этот раз убили друг друга.
Он не стал возвращать их к жизни. Он взмахнул рукой – и два тела растворились в белом шуме.
Режиссёр дал нам с Джимом билеты. Закрытый показ пилотной серии.
Не знаю, хочу ли я увидеть это.
Как бы то ни было, я рад, что наконец-то покину заброшенный Госпиталь со всеми его ужасами и тайнами.
(конец дневника)
Зал тонул в полумраке. Светился только экран. Пока что на нём не было изображение. Только серый свет.
Должно быть, из-за него всё выглядело таким нереальным.
Нет, дело было в другом. В гостях в первую очередь. Их было немного, и все они были странными.
Человек в старом фраке и цилиндре, куривший сигару, был бос. Он опирался на трость, вокруг которой обвилась змея. Лица не видно под тенью цилиндра. Видна была лишь белоснежная улыбка.
Доктор, источающий запах болезни и лекарств. Его лоб был покрыт испариной. Руки постоянно опущены в карманы.
Высокая фигура, закутанная в тёмный балахон, из-под которого доносится позвякивание цепей.
Другие выглядели не менее впечатляюще.
И в довершение всего Режиссёр. Даже теперь, сидя рядом с ним, я не мог увидеть его лица.
Впрочем, всего этого стоило ожидать, учитывая то, что происходило в Госпитале.
Не стоило мне сюда приходить…
Джим вот не пришёл. Сказал, что хватит с него. Контракт он выполнил, и больше ничего общего с этим фильмом иметь не желает.
А я здесь, сижу рядом с Режиссёром. Наверное, мне просто хочется убедиться, что всё действительно закончилось. Поставить точку на этой истории.
На экране возникло изображение. Цифры, отсчитывающие секунды до начала фильма. Что ж, посмотрим, что получилось. Это должно быть странное зрелище.
На экране появилась знакомая картинка. Морг. Странный ракурс, не помню, чтобы я это снимал… В кадре не было ни Доктора, ни Жертвы. Только мы с Джимом, осматривающие помещение, в котором нам предстояло жить.
Я с удивлением посмотрел на Режиссёра. Он только приложил палец к губам. Раздался треск помех.
Я попытался успокоиться и сосредоточился на фильме.
…Который повествовал не об экспериментах Доктора-садиста. В центре внимания всегда находились мы с Джимом. Всё-таки это была не паранойя.
Картинка сходилась со звуком, только когда мы были в одном помещении. В противном случае в кадре был только я, идущий по коридору или украдкой курящий на лестничном пролёте, в то время как из динамиков раздавался голос Джима. С удивлением я узнал, что он часто говорил сам с собой. Наверное, по той же причине, по которой я вёл дневник.
Я смотрел фильм и не мог пошевелиться. Страх охватил меня. Мне казалось, что с каждым кадром жизнь уходит из меня, и я становлюсь подобен Доктору или скорее Жертве – фальшивка, существующая только на экране, невозможная в реальной жизни.
Последний кадр – я бросил дневник в топку, к почерневшим костям и саже.
Титров не было. Экран просто погас.
Гости встали и заторопились к выходу. Я не видел их, только слышал шаги.
Я смотрел на Режиссёра. В темноте он тускло мерцал белым шумом.
- Почему? – спросил я. Голос показался мне чужим.
Режиссёр рассмеялся.
- Так редко выпадает удача снять фильм о реальных людях. Я вынужден ценить каждый шанс.
Он встал, собираясь уйти, но помедлил и обернулся ко мне.
- Ах да. Добро пожаловать в команду, Оператор.
